Семейные люди, которые выросли в обычной обстановке, часто удивляются: что плохого в режиме дня? Но в закрытых заведениях это понятие часто приобретает искаженные черты. Никита и Светлана (имена этих ребят изменены по их просьбе) вот уже больше месяца ездят из села, где расположен их интернат, в областной город в ПТУ, куда им удалось поступить. Их должны обеспечить койко-местом в общежитии, но пока этот процесс затягивается, дети остаются зависимыми от заведения, где проучились каждый свой срок.
– В интернате ты не можешь делать ничего из того, что хочешь, – тихо признается Светлана, – но обязан быть вместе со всеми, интересно тебе это или нет, устал ты или нет. Например, я приехала с учебы, укачалась в автобусе. А в интернате как раз прогулка по распорядку, и нас отправили гулять на солнце. Я стала проситься: «Можно мне отдохнуть? Мне плохо». Но воспитательница мне сказала: «Ты не имеешь права сейчас отдыхать. У нас по распорядку прогулка, и ты обязана быть со всеми детьми. Или ты думаешь, что я за тобой по всей территории бегать буду?» Она так на меня кричала, что я осталась и потом еле шла в корпус. И так там всегда.
Чтобы добраться в ПТУ вовремя, Никите и Свете нужно вставать в пять часов утра пять дней в неделю. А дальше у всех учащихся наступают выходные, но только не для этой пары.
– Теперь каждая суббота превратилась для нас со Светкой в сплошное дежурство – отрабатываем за то, что нас не было посреди недели, –возмущается Никита. – Хотя в будние дни мы там разве что ужинаем. Все равно – в субботу мы обязаны целый день накрывать столы для всего интерната и, после того как все поедят, убирать посуду со столов, заметать. Получается, что у нас остается всего лишь один выходной в неделю, но и то, ты живешь полностью по распорядку. Вот, на прошлой неделе нам сказали, что будем вместе со всеми убирать территорию. Там за каждым классом закреплены свои участки, которые дети и так каждый день убирают во время тех двух часов, которые выделены как свободное время. А в тот день покосили траву, и нужно было после этого все убрать. Я предложил: давайте я один в комнате сделаю полную уборку и тогда буду отдыхать? Но мне сказали: в комнате – само собой, а территория – само собой. И так мы пропахали в свой единственный выходной. Хуже всего в этом режиме то, что у тебя совсем не остается личного времени: ни пообщаться, ни почитать нельзя ничего, кроме уроков. Зато отбой – в девять вечера, как и для малышей, хотя мы уже не можем спать в такое время. Но у нас забирают мобилки и следят, чтобы мы не разговаривали между собой.
Тем не менее ребята радуются, что на них уже не распространяется коллективное выполнение уроков, которое в заведении превратили в психологическую экзекуцию:
– Всех старшеклассников сгоняют в столовку и заставляют делать уроки сразу после окончания занятий и до 12 ночи, с перерывом только на ужин. За какую-нибудь помарочку воспитатель делала вот так, – Света изображает движения руками в воздухе, будто рвет и комкает листы бумаги, при этом девочка искажает лицо, невольно копируя злобную гримасу воспитателя. – Она все заставляет переписывать заново. И так – пока не напишешь, как она хочет. Хотя ты так посидишь, и часам к девяти вечера уже ничего не соображаешь, тем более что на тебя давят и орут постоянно.
При этом 17-летний Денис, который пару лет назад убежал из интерната в одном из сел Киевской области, рассказал нам, что в их заведении как раз все наоборот:
– Да там всем пофигу, учишься ты или нет. Если ты не наезжаешь на воспиток, то тобой вообще интересоваться не будут. Правда, важно, чтоб ты тупо присутствовал на уроках, но даже никто не будет смотреть, пишешь ты что-то или нет. Потому по факту оттуда можно выйти полностью тупым и даже толком не уметь читать.
Елена Позднякова выпустилась шесть лет назад из заведения в другом уголке Украины, но ее рассказ иногда слово в слово повторяет сказанное Никитой и Светой. Каждый день построен по тому же шаблону, что и предыдущий, и не несет воспитанникам практически никакой радости. И даже те два часа, которые заложены в расписании как личное время учащихся, тоже используются для уборки участков.
– У нас были дворники, но они заведовали инвентарем и убирали дорожки, которые уже убрали дети, – возмущается Лена. – А помню, нас гоняли на черешню. Платили по 9-10 грн за те две недели, которые мы обязаны были отработать в начале каждого лета. Их хватало разве что на майонез с хлебом и «мивину» – любимое наше лакомство. Но не поехать было нельзя: директор с кем-то договаривался, чтобы нас туда гоняли как дешевую рабочую силу. Хорошо, хоть нас там кормили.
Comments are closed.