fbpx
 
Блог

Светлана Рогоцкая: Питер любимый и непостижимый

Последние годы мои отпускные путешествия происходят под занавес лета — в августе.  Меня не привлекает юг и экзотические страны, хотя сухую жаркую погоду предпочитаю всем остальным.  Не тянет меня и в старушку Европу.  Так случилось, что много лет назад первая туристическая поездка задала вектор моих устремлений — северо-запад.  Двадцать лет назад (страшно сказать!), оказавшись в […]



Последние годы мои отпускные путешествия происходят под занавес лета — в августе.  Меня не привлекает юг и экзотические страны, хотя сухую жаркую погоду предпочитаю всем остальным.  Не тянет меня и в старушку Европу.  Так случилось, что много лет назад первая туристическая поездка задала вектор моих устремлений — северо-запад.  Двадцать лет назад (страшно сказать!), оказавшись в Финляндии, я влюбилась в эту страну, выучила язык, нашла финских друзей.

Впоследствии, много раз проезжая на пути в Финляндию город на Неве, который называют самым европейским из русских и самым русским из европейских,  я в какой-то момент обнаружила, что он стал городом моей мечты — и не только потому, что близок к Финляндии.

От ненависти до любви

По моим наблюдениям, Питер не оставляет равнодушным: его либо любят, либо терпеть не могут. Среди тех, с кем я общаюсь, большинство Питер обожают. Лишь пару раз мне встречались люди, называвшие его фальшивым, мрачным и с ничтожной по сравнению с Москвой историей.

Поначалу я не прониклась к северной столице ни малейшей симпатией.   В одну из первых летних поездок, возвращаясь из Финляндии через Питер,  мне довелось несколько часов провести в городе, и он произвел на меня отталкивающее впечатление: показался грязным (запомнился конский навоз где-то в районе Дворцовой площади), неприветливым и абсолютно чужим.

Спустя несколько лет мы с подругой решили поехать на майские праздники в Питер.  Остановились у моих родственников.  Именно они придали нашей поездке изюминку и показали самое интересное: свозили в Кронштадт, посоветовали съездить в Ораниенбаум, подняться на смотровую площадку Исаакиевского собора.  Тогда я впервые прониклась духом города.  Неприятие сменилось любопытством.

Потом я увидела зимний Питер, оказавшись там волей случая по дороге в Финляндию.  Дул ветер, поднимавший снежную пыль. Но несмотря на это, у меня осталось ощущение уюта.

В кризисном 2014-м на обратном пути  из Финляндии, деньги на которую с учетом роста курса евро нашли уже с трудом,  мы с шестилетним сыном по приглашению родственников провели в Питере два дня. После них Питер  прочно обосновался в моей душе, хотя поездка симпатии не способствовала: несмотря на июнь, стояла очень холодная погода. В Петергофе было всего 8 градусов, и я надела на голову вместо шапки запасную ветровку сына. Так мы и фотографировались, и бегали под фонтаном-шутихой.  Как ни странно, мы не простудились.

 

#В Питере пить# или  #В Питере жить#

От Питера образца 2016 года осталось послевкусие в виде брызга волн, застолья у тети Иры и песен Шнура.

На Московском вокзале, едва сойдя с поезда, мы увидели переделанный из строк прославленного хита Шнура хэштег #В Питере жить#  на рекламном плакате агентства недвижимости. Я пела эту песню всю поездку, а по возвращении в Москву более подробно ознакомилась с творчеством «Ленинграда» ,  особенно с «Лабутенами», несмотря на их нецензурное содержание. Сыну  творчество Шнура тоже понравилось.

Весной мы смотрели по НТВ сериал «Невский».  Попав на реальный Невский проспект, мы пришли в восторг от непривычных московскому глазу старинных роскошных зданий, прилегающих каналов, шумных толп туристов и сосредоточения жизни. Нам повезло вдвойне, поскольку наши родственники живут в трех станциях от Гостиного двора, выходящего на Невский,  и каждый наш день начинался и заканчивался на Невском.

На Мойке мы первый раз сели на прогулочный корабль и поплыли по каналам.  Очень скоро мы поняли, что водное пространство города нам ближе всего — может быть, потому, что оба мы водные знаки.  А когда мы отправились на прогулку «Забытые острова» по Неве, ближним островам и с выходом в Финский залив, простирающееся вокруг безграничное водное пространство привело меня в состояние абсолютного счастья.  Сын тоже влюбился в воду и всем музеям предпочитал водные прогулки.

Во время экскурсии по каналам мы стали свидетелями водной погони на Фонтанке — катер МЧС с мигалкой преследовал лихачей — парня и девушку на катере, на большой скорости совершавших невообразимые трюки буквально в нескольких сантиметрах от нас и других прогулочных кораблей. От погони лихачи ушли, совершив обманный трюк, как в детективах,  и скрывшись в одном из каналов, куда наш маршрут не пролегал.

В промежутках между  катанием на воде мы побывали в Петропавловской крепости, где, разумеется, сходили на экскурсию, послушали оглушительный выстрел пушки в полдень, позагорали на пляже под ярким солнцем в удивительно теплый день.  Сын забегал по колено в Неву, а я сидела на песке и любовалась лучами солнца, искрившимися в воде, и проплывавшими кораблями.

Мы посетили Гранд Макет — выставку-модель всей России, восхитившую сына, как, впрочем, и меня. Мы сходили в Акваторию в ТЦ «Адмирал» и полюбовались на петровские корабли, плавающие по миниатюрным каналам, кареты с наряженными кавалерами и дамами, которых можно было увидеть через увеличивающий бинокль.

Мы долго бродили вокруг Исаакия в поисках международной почты, откуда можно отправить открытку моей финской приятельнице в Финляндию.  В итоге почту мы нашли и открытку отправили, а попутно осмотрели прилегающие улицы и музеи.  Уговорить сына зайти внутрь мне не удалось.

Вечерами мы возвращались на вкусный ужин, который готовила нам моя троюродная тетя Ира.  И она, и ее муж достигли больших успехов в жизни. При Советской власти тетя занимала  значительный партийный пост на Дальнем Востоке, а дядя — в КГБ там же.  Они переехали в Питер в начале двухтысячных, и до выхода на пенсию продолжали успешную карьеру — тетя в общественных организациях, дядя — в органах.  Общаясь с ними, я убедилась: люди, достигшие высот в жизни, мыслят и действуют иначе, с ними всегда интересно разговаривать и у них есть, чему поучиться.  От их двух чудесных черных мопсов Лорда и Ландрика мой сын пришел в восторг.  По утрам, едва проснувшись, и вечерами после возвращения домой он гонял их, пока непривычные к такой активной игре собаки не ложились на пол, тяжело дыша. Впрочем, играть с сыном им нравилось.  Даже я, равнодушная к собакам,  прониклась симпатией к плоским мордам с черными пронзительными глазами.

Мы уезжали,  точно зная, что вернемся снова.

Жара, Петергоф  и китайцы

В этом году мы были в Питере три дня, затем оттуда же отправились в трехдневный тур по Карелии. Почему три — во-первых, мой отпуск начинался в середине августа, во-вторых, тетя Ира улетала к племяннице в Америку и могла принять нас только на четыре дня,  в-третьих, подходящий тур в Карелию начинался на день раньше, и срок пребывания пришлось сократить с четырех дней на три.

Нам невероятно повезло с погодой:  приехать в Питер с ярким солнцем и 27 градусами — надо уметь 🙂  Кто куда, а мы сразу же отправились к Неве. Накатавшись, пошли обратно через весь Невский обедать в полюбившуюся нам «Брынзу», которую нам ранее рекомендовала тетя Ира.  Обнаружили, что, как это часто бывает с раскрученными заведениями, оно испортилось.  Маркетинг сделал свое дело.  Появилась очередь на вход, порции уменьшились, а цены увеличились.  Не наевшись чебуреком, я заказала баклажанные рулетики, оказавшиеся крошечными, стоившими, при этом, 198 рублей.  В итоге счет на нас двоих с сыном без сладкого составил 938 рублей.  На этом вопрос посещения «Брынзы» и восхищения ею был закрыт.

Потом снова катались по каналам. Только благодаря этому мне удалось уговорить сына уделить немного времени искусству и дойти до Русского музея. До закрытия оставался час, но мы успели посмотреть русских художников 19 века, в том числе Шишкина.  Я почему-то думала, что мы увидим знаменитых мишек (уже потом вспомнила, что они висят у нас в Третьяковке),  но вместо них показала сыну не менее прекрасную дубовую рощу.

Возвращаясь к Гостиному двору через Невский, мы обнаружили новое явление — застывшие живые фигуры.  Встретились нам  позолоченный с ног до головы то ли Арлекин, то ли какой-то еще средневековый персонаж, загадочный черно-белый человек с головой-клювом,  двухметровая статуя получеловека — полумонстра.  Стоят они неподвижно, и ты, проходя мимо них, невольно задерживаешь взгляд: человек это или статуя?  У ног фигуры находится ведерко для подаяния. Когда кто-то кладет туда денежку, фигура неожиданно оживает, кланяется и жмет руку благодетелю.  К одной из фигур, которая стояла возле Гостиного двора, мы с сыном так и не решились подойти — уж больно страшно она выглядела.  Позднее в разговоре с попутчицей по одной из экскурсий, которая, как оказалась, живет в Италии, выяснилось, что там такие фигуры очень популярны, и Питер, как подлинно европейский город, перенял эту моду.

На второй день мы поехали на экскурсию в Пушкин. Вопреки обещаниям менеджера-зазывалы у Гостиного двора,  нам с группой пришлось отстоять больше полутора часов в очереди на вход в Екатерининский дворец.  Мимо нас в начало очереди (запускали около 100 человек каждые 15-20 минут) постоянно проходили китайцы и латиноамериканцы.  Каким-то загадочным образом им удавалось везде быть первыми.  Китайцы вообще стали номером 1 в Петербурге и встречались нам абсолютно везде и абсолютно всех возрастов.

Удовольствие от посещения дворца смазалось кишмя кишащими всюду туристами.  Мы продвигались черепашьим шагом от зала к залу, поскольку впереди и сзади нас были другие туристические группы — угадайте, с представителями какого государства.

И вот наконец мы добрались до Янтарной комнаты. Почему ее нельзя фотографировать — для меня осталось непонятным. Все-таки воспоминания, не подкрепленные фотографиями, со временем рассеиваются. А может быть, это скрытый стимул для того, чтобы туристы приезжали снова.

Так как стояние в очереди «съело» большую часть продолжительности всей экскурсии, оставшаяся ее часть прошла в стиле «галопом по Европам» : дворец снаружи, галерея, парк, Эрмитаж — всего не упомнишь, и столько же осталось не посещенным.  На то чтобы подойти к Лицею, где учился Пушкин,  дали пять минут.  Так что, весьма вероятно, что мы will be back.

На третий день сын уговорил меня поехать на «Метеоре» в Петергоф. Я долго возражала, потому что потратились мы прилично — за год цены выросли на все,  вот вам и наглядное подтверждение истинного положения вещей в экономике.  Кроме того, времени у нас оставалось немного — я хотела успеть посетить еще хотя бы один или два музея.

Поездка в Петергоф неожиданно стала изюминкой нашего трехдневного пребывания.  Мы провели почти все время на берегу возле причала, так напоминающего Финляндию,  прыгая по камням, тренируясь, как сказал мой сын, перед поездкой в Карелию,  проходя прямо перед волнами, подставляя лицо ветру, чувствуя себя абсолютно свободными и счастливыми.  В сам парк мы заглянули только чтобы поесть и освежить в памяти места, посещенные в холодном июне 14-го.

Вернувшись  в Питер, мы отправились в музей Фаберже, который нам настоятельно рекомендовала тетя Ира. Путь на набережную Фонтанки, где находится музей, оказался неблизким для нас, привыкших ходить по городу преимущественно пешком.  Я сомневалась, но опрошенные две интеллигентные пожилые петербурженки объяснили мне, что пешком не дойти никак, и мы поехали на автобусе.  Заодно посмотрели, как выглядит питерский центр в час пик и чем отличаются питерские пробки от московских.

Музей подтвердил мою теорию оздоровительного влияния красоты, которую я недавно сформулировала.   Я верю, что созерцание прекрасного, будь то природа или уникальные ювелирные изделия, создает внутри гармонию, а значит, дарит запас физического и психического здоровья.  Неважно, что вся эта уникальная посуда, изящные безделушки, вазы, лампы недоступны. Красота принадлежит всем уже просто потому, что ее можно видеть и ею можно любоваться. Кстати, фотографирование там разрешено.

На этом наше пребывание в Питере закончилось и началась Карелия, требующая отдельного рассказа.

Но Питер отнесся к нам по-дружески, встречая и провожая хорошей погодой. Возвращаясь через три дня из Карелии, мы услышали от сопровождающего гида, что в Питере ливень.  Спустя два часа, доехав до Питера — чудо! — мы не нашли никаких следов ливня и спокойно добрались до вокзала, не роясь в чемодане в поисках зонтика.

Отъезд получился тихим и незаметным. Пока нашли на вокзале поезд, зашли в вагон, дождались, пока соседи по купе дадут нам возможность разместить вещи, я начала расстилать постели и вдруг услышала стук колес отправляющегося поезда.  Почему-то вспомнились строки песни Меладзе про привокзальный гул, который «забыть я не смогу».

Дома в Москве я скучаю по Питеру —  не только потому, что он стоит на Неве и от него всего три с половиной часа на «Аллегро» до Финляндии.  В характере Питера и его жителей  есть что-то такое, что невозможно объяснить словами.  Сдержанность? Интеллигентность?  Парадное вместо подъезда? Кура вместо курицы? Булка вместо хлеба? Духовность Пушкина и Достоевского,  колыбель  русского рока,  место создания  гениального «Брата»?   Это «что-то»  ближе мне, несмотря на то, что я коренная москвичка во втором поколении.

Автор: Светлана Рогоцкая



Published: 30/08/17

Читайте также

Comments are closed.