Последние годы мои отпускные путешествия происходят под занавес лета — в августе. Меня не привлекает юг и экзотические страны, хотя сухую жаркую погоду предпочитаю всем остальным. Не тянет меня и в старушку Европу. Так случилось, что много лет назад первая туристическая поездка задала вектор моих устремлений — северо-запад. Двадцать лет назад (страшно сказать!), оказавшись в Финляндии, я влюбилась в эту страну, выучила язык, нашла финских друзей.
Впоследствии, много раз проезжая на пути в Финляндию город на Неве, который называют самым европейским из русских и самым русским из европейских, я в какой-то момент обнаружила, что он стал городом моей мечты — и не только потому, что близок к Финляндии.
От ненависти до любви
По моим наблюдениям, Питер не оставляет равнодушным: его либо любят, либо терпеть не могут. Среди тех, с кем я общаюсь, большинство Питер обожают. Лишь пару раз мне встречались люди, называвшие его фальшивым, мрачным и с ничтожной по сравнению с Москвой историей.
Поначалу я не прониклась к северной столице ни малейшей симпатией. В одну из первых летних поездок, возвращаясь из Финляндии через Питер, мне довелось несколько часов провести в городе, и он произвел на меня отталкивающее впечатление: показался грязным (запомнился конский навоз где-то в районе Дворцовой площади), неприветливым и абсолютно чужим.
Спустя несколько лет мы с подругой решили поехать на майские праздники в Питер. Остановились у моих родственников. Именно они придали нашей поездке изюминку и показали самое интересное: свозили в Кронштадт, посоветовали съездить в Ораниенбаум, подняться на смотровую площадку Исаакиевского собора. Тогда я впервые прониклась духом города. Неприятие сменилось любопытством.
Потом я увидела зимний Питер, оказавшись там волей случая по дороге в Финляндию. Дул ветер, поднимавший снежную пыль. Но несмотря на это, у меня осталось ощущение уюта.
В кризисном 2014-м на обратном пути из Финляндии, деньги на которую с учетом роста курса евро нашли уже с трудом, мы с шестилетним сыном по приглашению родственников провели в Питере два дня. После них Питер прочно обосновался в моей душе, хотя поездка симпатии не способствовала: несмотря на июнь, стояла очень холодная погода. В Петергофе было всего 8 градусов, и я надела на голову вместо шапки запасную ветровку сына. Так мы и фотографировались, и бегали под фонтаном-шутихой. Как ни странно, мы не простудились.
#В Питере пить# или #В Питере жить#
От Питера образца 2016 года осталось послевкусие в виде брызга волн, застолья у тети Иры и песен Шнура.
На Московском вокзале, едва сойдя с поезда, мы увидели переделанный из строк прославленного хита Шнура хэштег #В Питере жить# на рекламном плакате агентства недвижимости. Я пела эту песню всю поездку, а по возвращении в Москву более подробно ознакомилась с творчеством «Ленинграда» , особенно с «Лабутенами», несмотря на их нецензурное содержание. Сыну творчество Шнура тоже понравилось.
Весной мы смотрели по НТВ сериал «Невский». Попав на реальный Невский проспект, мы пришли в восторг от непривычных московскому глазу старинных роскошных зданий, прилегающих каналов, шумных толп туристов и сосредоточения жизни. Нам повезло вдвойне, поскольку наши родственники живут в трех станциях от Гостиного двора, выходящего на Невский, и каждый наш день начинался и заканчивался на Невском.
На Мойке мы первый раз сели на прогулочный корабль и поплыли по каналам. Очень скоро мы поняли, что водное пространство города нам ближе всего — может быть, потому, что оба мы водные знаки. А когда мы отправились на прогулку «Забытые острова» по Неве, ближним островам и с выходом в Финский залив, простирающееся вокруг безграничное водное пространство привело меня в состояние абсолютного счастья. Сын тоже влюбился в воду и всем музеям предпочитал водные прогулки.
Во время экскурсии по каналам мы стали свидетелями водной погони на Фонтанке — катер МЧС с мигалкой преследовал лихачей — парня и девушку на катере, на большой скорости совершавших невообразимые трюки буквально в нескольких сантиметрах от нас и других прогулочных кораблей. От погони лихачи ушли, совершив обманный трюк, как в детективах, и скрывшись в одном из каналов, куда наш маршрут не пролегал.
В промежутках между катанием на воде мы побывали в Петропавловской крепости, где, разумеется, сходили на экскурсию, послушали оглушительный выстрел пушки в полдень, позагорали на пляже под ярким солнцем в удивительно теплый день. Сын забегал по колено в Неву, а я сидела на песке и любовалась лучами солнца, искрившимися в воде, и проплывавшими кораблями.
Мы посетили Гранд Макет — выставку-модель всей России, восхитившую сына, как, впрочем, и меня. Мы сходили в Акваторию в ТЦ «Адмирал» и полюбовались на петровские корабли, плавающие по миниатюрным каналам, кареты с наряженными кавалерами и дамами, которых можно было увидеть через увеличивающий бинокль.
Мы долго бродили вокруг Исаакия в поисках международной почты, откуда можно отправить открытку моей финской приятельнице в Финляндию. В итоге почту мы нашли и открытку отправили, а попутно осмотрели прилегающие улицы и музеи. Уговорить сына зайти внутрь мне не удалось.
Вечерами мы возвращались на вкусный ужин, который готовила нам моя троюродная тетя Ира. И она, и ее муж достигли больших успехов в жизни. При Советской власти тетя занимала значительный партийный пост на Дальнем Востоке, а дядя — в КГБ там же. Они переехали в Питер в начале двухтысячных, и до выхода на пенсию продолжали успешную карьеру — тетя в общественных организациях, дядя — в органах. Общаясь с ними, я убедилась: люди, достигшие высот в жизни, мыслят и действуют иначе, с ними всегда интересно разговаривать и у них есть, чему поучиться. От их двух чудесных черных мопсов Лорда и Ландрика мой сын пришел в восторг. По утрам, едва проснувшись, и вечерами после возвращения домой он гонял их, пока непривычные к такой активной игре собаки не ложились на пол, тяжело дыша. Впрочем, играть с сыном им нравилось. Даже я, равнодушная к собакам, прониклась симпатией к плоским мордам с черными пронзительными глазами.
Мы уезжали, точно зная, что вернемся снова.
Жара, Петергоф и китайцы
В этом году мы были в Питере три дня, затем оттуда же отправились в трехдневный тур по Карелии. Почему три — во-первых, мой отпуск начинался в середине августа, во-вторых, тетя Ира улетала к племяннице в Америку и могла принять нас только на четыре дня, в-третьих, подходящий тур в Карелию начинался на день раньше, и срок пребывания пришлось сократить с четырех дней на три.
Нам невероятно повезло с погодой: приехать в Питер с ярким солнцем и 27 градусами — надо уметь 🙂 Кто куда, а мы сразу же отправились к Неве. Накатавшись, пошли обратно через весь Невский обедать в полюбившуюся нам «Брынзу», которую нам ранее рекомендовала тетя Ира. Обнаружили, что, как это часто бывает с раскрученными заведениями, оно испортилось. Маркетинг сделал свое дело. Появилась очередь на вход, порции уменьшились, а цены увеличились. Не наевшись чебуреком, я заказала баклажанные рулетики, оказавшиеся крошечными, стоившими, при этом, 198 рублей. В итоге счет на нас двоих с сыном без сладкого составил 938 рублей. На этом вопрос посещения «Брынзы» и восхищения ею был закрыт.
Потом снова катались по каналам. Только благодаря этому мне удалось уговорить сына уделить немного времени искусству и дойти до Русского музея. До закрытия оставался час, но мы успели посмотреть русских художников 19 века, в том числе Шишкина. Я почему-то думала, что мы увидим знаменитых мишек (уже потом вспомнила, что они висят у нас в Третьяковке), но вместо них показала сыну не менее прекрасную дубовую рощу.
Возвращаясь к Гостиному двору через Невский, мы обнаружили новое явление — застывшие живые фигуры. Встретились нам позолоченный с ног до головы то ли Арлекин, то ли какой-то еще средневековый персонаж, загадочный черно-белый человек с головой-клювом, двухметровая статуя получеловека — полумонстра. Стоят они неподвижно, и ты, проходя мимо них, невольно задерживаешь взгляд: человек это или статуя? У ног фигуры находится ведерко для подаяния. Когда кто-то кладет туда денежку, фигура неожиданно оживает, кланяется и жмет руку благодетелю. К одной из фигур, которая стояла возле Гостиного двора, мы с сыном так и не решились подойти — уж больно страшно она выглядела. Позднее в разговоре с попутчицей по одной из экскурсий, которая, как оказалась, живет в Италии, выяснилось, что там такие фигуры очень популярны, и Питер, как подлинно европейский город, перенял эту моду.
На второй день мы поехали на экскурсию в Пушкин. Вопреки обещаниям менеджера-зазывалы у Гостиного двора, нам с группой пришлось отстоять больше полутора часов в очереди на вход в Екатерининский дворец. Мимо нас в начало очереди (запускали около 100 человек каждые 15-20 минут) постоянно проходили китайцы и латиноамериканцы. Каким-то загадочным образом им удавалось везде быть первыми. Китайцы вообще стали номером 1 в Петербурге и встречались нам абсолютно везде и абсолютно всех возрастов.
Удовольствие от посещения дворца смазалось кишмя кишащими всюду туристами. Мы продвигались черепашьим шагом от зала к залу, поскольку впереди и сзади нас были другие туристические группы — угадайте, с представителями какого государства.
И вот наконец мы добрались до Янтарной комнаты. Почему ее нельзя фотографировать — для меня осталось непонятным. Все-таки воспоминания, не подкрепленные фотографиями, со временем рассеиваются. А может быть, это скрытый стимул для того, чтобы туристы приезжали снова.
Так как стояние в очереди «съело» большую часть продолжительности всей экскурсии, оставшаяся ее часть прошла в стиле «галопом по Европам» : дворец снаружи, галерея, парк, Эрмитаж — всего не упомнишь, и столько же осталось не посещенным. На то чтобы подойти к Лицею, где учился Пушкин, дали пять минут. Так что, весьма вероятно, что мы will be back.
На третий день сын уговорил меня поехать на «Метеоре» в Петергоф. Я долго возражала, потому что потратились мы прилично — за год цены выросли на все, вот вам и наглядное подтверждение истинного положения вещей в экономике. Кроме того, времени у нас оставалось немного — я хотела успеть посетить еще хотя бы один или два музея.
Поездка в Петергоф неожиданно стала изюминкой нашего трехдневного пребывания. Мы провели почти все время на берегу возле причала, так напоминающего Финляндию, прыгая по камням, тренируясь, как сказал мой сын, перед поездкой в Карелию, проходя прямо перед волнами, подставляя лицо ветру, чувствуя себя абсолютно свободными и счастливыми. В сам парк мы заглянули только чтобы поесть и освежить в памяти места, посещенные в холодном июне 14-го.
Вернувшись в Питер, мы отправились в музей Фаберже, который нам настоятельно рекомендовала тетя Ира. Путь на набережную Фонтанки, где находится музей, оказался неблизким для нас, привыкших ходить по городу преимущественно пешком. Я сомневалась, но опрошенные две интеллигентные пожилые петербурженки объяснили мне, что пешком не дойти никак, и мы поехали на автобусе. Заодно посмотрели, как выглядит питерский центр в час пик и чем отличаются питерские пробки от московских.
Музей подтвердил мою теорию оздоровительного влияния красоты, которую я недавно сформулировала. Я верю, что созерцание прекрасного, будь то природа или уникальные ювелирные изделия, создает внутри гармонию, а значит, дарит запас физического и психического здоровья. Неважно, что вся эта уникальная посуда, изящные безделушки, вазы, лампы недоступны. Красота принадлежит всем уже просто потому, что ее можно видеть и ею можно любоваться. Кстати, фотографирование там разрешено.
На этом наше пребывание в Питере закончилось и началась Карелия, требующая отдельного рассказа.
Но Питер отнесся к нам по-дружески, встречая и провожая хорошей погодой. Возвращаясь через три дня из Карелии, мы услышали от сопровождающего гида, что в Питере ливень. Спустя два часа, доехав до Питера — чудо! — мы не нашли никаких следов ливня и спокойно добрались до вокзала, не роясь в чемодане в поисках зонтика.
Отъезд получился тихим и незаметным. Пока нашли на вокзале поезд, зашли в вагон, дождались, пока соседи по купе дадут нам возможность разместить вещи, я начала расстилать постели и вдруг услышала стук колес отправляющегося поезда. Почему-то вспомнились строки песни Меладзе про привокзальный гул, который «забыть я не смогу».
Дома в Москве я скучаю по Питеру — не только потому, что он стоит на Неве и от него всего три с половиной часа на «Аллегро» до Финляндии. В характере Питера и его жителей есть что-то такое, что невозможно объяснить словами. Сдержанность? Интеллигентность? Парадное вместо подъезда? Кура вместо курицы? Булка вместо хлеба? Духовность Пушкина и Достоевского, колыбель русского рока, место создания гениального «Брата»? Это «что-то» ближе мне, несмотря на то, что я коренная москвичка во втором поколении.
Автор: Светлана Рогоцкая
Comments are closed.